В прохладном полумраке пещеры было тихо. Дракон спал, свернувшись в тугой калачик, словно кот в морозный вечер. Из-за странной позы, общей угловатости и капюшона сразу было не разобрать, что за существо нашло временный приют среди молчаливых сталагмитов и сталактитов. Затем что-то неуловимо изменилось. Дракон не двинулся, только глубоко вздохнул и во тьме капюшона загорелся голубым огоньком единственный глаз.
Анхель жил в пещере четвертый день.
Все началось с полета. Длительный перелет был для белого в новинку, поэтому, когда ковры диких лесов с заплатками полянок сменились обработанными полями - довольно странного вида, впрочем, но далекий от аграрных премудростей одноглазый совершенно не обратил на это внимания, - дракон пошел на снижение. Он устал, проголодался и страдал от жажды, но это была ерунда. Главное было то, что среди куцых полей уютно устроилась небольшая деревенька. А это значило, что там можно разжиться хоть какой-нибудь информацией. Узнать дорогу как минимум. Выпущенный в мир реальный, Анхель, однако, был знаком лишь с миром, созданным из древних карт, старых фолиантов и полузабытых сказаний. Белый был крайне удивлен, осознав, что такое существо как дракон воспринимается окружающими совершенно неоднозначно. На подобный вывод его натолкнули два лесных разбойника, которых белый повстречал неподалеку от родной пещеры. Один из них мгновенно ретировался, едва завидев у берега прудика огромного ящера, а второй отреагировал агрессивно. Слегка раздосадованный, белый сожрал первого повстречавшегося ему человека с легким чувством неприятного удивления. У человеческого мяса оказался привкус разочарования.
До деревни, однако, Анхель не добрался. Он приземлился у излучины реки, намереваясь попить и человеческим ходом, в облике, более привычном обитателям внешнего мира, добраться до деревни. Впрочем, наверняка местные заметили на горизонте крылатого ящера, что совершенно не волновало белого: его обеспокоила река. Сверху серебристая лента выглядела абсолютно нормально, но, стоило чуть снизиться, как чувствительный драконий нос обожгло запахом гниющей рыбы. Река, словно змея, притаилась в чешуе галечных берегов. Змея была ядовита: вдоль берега серебристыми черточками лежала мертвая рыба. Запах воды оставлял на языке привкус чего-то опасного. Яд? Белый благоразумно решил повременить с утолением телесной жажды. Жажда знаний, занимавшая первое место, снисходительно фыркнула, мол, еще бы.
До вечера дракон с интересом осматривал берега реки в поисках источника загрязнения. Ничего, кроме одинокого трупа лани, найти не удалось. Судя по отсутствию повреждений, приведших бы к смерти, и, главное, посмертных повреждений со стороны падальщиков - зверь отравился. Драконий нюх позволил одноглазому определить наличие яда, но что это было, осталось для Анхеля загадкой. Сладкая вязкая усталость легла на плечи и шепнула, что продираться через лес ночью - так себе идейка, ведь и днем густые заросли обеспечат ему приятный полумрак, а вот появление из ночного леса деревенские вряд ли сочтут приятным знамением.
Неподалеку дракон отыскал пещеру. Усмехнувшись такой иронии судьбы, Анхель все же решил переночевать в ней. Однако следующее утро встретило его тянущей болью, обнявшей лопатки и крылья. Одноглазый понял, что визит к деревенским отменяется. День прошел довольно непродуктивно: белый просто спал, отдыхая после длительного перелета и наверстывая упущенные бессонные ночи. День на третий его отпустило и он снова прогулялся вдоль реки, на этот раз надеясь немного разобраться в растениях прибрежной зоны: может быть какое-то из них отравило реку?
Увиденное его поразило: река приобрела чудовищный вид. Вдоль воды кое-где даже зачахли растения, воздух наполнился тучами мух, облюбовавших мутноглазые рыбьи тела, выброшенные на берег. Большая часть насекомых издыхала тут же. Вода в реке стала мутно-бурой. Выбеленная потоком коряга поймала в свои лапы еще один труп, - на этот раз оленя, - за массивные ветвистые рога. Периодически поток переворачивал его, заставляя размахивать окоченевшими выпрямленными ногами. Белый был обескуражен переменой, произошедшей всего за пару дней. Его легкое любопытство мгновенно вспыхнуло в пожар нетерпения.
В тот день, ближе к вечеру, дракона посетил какой-то местный. Причем посетил с весьма недружественными целями. Широкоплечий громила с неким подобием меча, который, казалось, деревенский кузнец выковал из какой-нибудь тяпки или вил, ориентируясь на то, что он видел у проезжавшей когда-то мимо стражи.
Анхель был раздражен. И тем, что его отвлекали, и долгой остановкой, и легкой остаточной болью в плечах, и, не на последнем месте, пренебрежительно-злобным отношением посетителя. Когда у пещеры ему встретился угловатый юноша вместо ожидаемого огромного ящера, громила осмелел и прокричал издалека что-то вроде "ну ты, это самое, давай отсюдова, это самое!". Анхель на мгновение непонимающе поднял голову, и от громилы не укрылись шрамы, касавшиеся его губ и щеки. Далее последовала его главная ошибка, ибо, видя, что пришелец не выглядит угрожающе и наверняка устрашился его бравого вида, - и только поэтому делает упорно вид, что совершенно погружен в изучение какого-то корешка - громила выкрикнул "ну, ты, чучело, я кому говорю!". Анхель поморщился, как от легкой, но назойливой боли. Он поднялся и таки обратил внимание на своего посетителя, коего постигла печальная судьба лесного разбойника. После легкого перекуса белый понял, что без визита в деревню не обойтись. Очевидно, дело приняло опасный для него оборот: даже если деревенские и не представляют для дракона сильной опасности, они могут обратиться за помощью к кому покруче. А эти "покруче" обычно сначала бьют, потом спрашивают.
Поэтому сегодняшним днем, когда чешуйчатый проснулся, он несколько секунд просто неподвижно лежал, прислушиваясь к гулкой тишине пещеры. Но ничего подозрительного он не услышал, развернулся из комка костей, обтянутых белой кожей и тканью капюшона, в приличного вида существо, и сладко потянулся.
Пришло время посетить деревенских, понравиться им это или нет.
Сариан 
15
25
